Как исследователя М.М. Бахтина меня всегда с особым вниманием привлекают философские исследования творчества Достоевского. Очевидно, что после Бахтина и Подороги, кажется, никто из философов так и не сказал ничего действительно интересного о Достоевском, – все какие-то общие места, не выходящие за пределы тех «вечных и проклятых тем», которые были обозначены самим Достоевским. На творчестве Достоевского легко спекулировать, но трудно сказать что-то по-настоящему значительное, что не превратилось бы в общее место, встав в ряд уже сказанного. Тем не менее мой скептицизм оказался подорван, когда я обратил внимание, что на кафедре философской антропологии МГУ под руководством Ф.И. Гиренка была написана и защищена диссертация Ксении Николаевны Холодновой – «Двойственность как фундаментальный принцип антропологии Ф. М. Достоевского». Это как минимум стоит внимания, чтобы поговорить с автором этой диссертации.

Вместе с Семеном Орлиным, аспирантом кафедры философской антропологии МГУ, мы поговорили о психоанализе, перебросили нить от Фрейда к Лакану и, конечно, не ответила на вопрос, что такое сексуальные отношения, но несколько прояснили сам вопрос. Я попросил Семена вкратце объяснить, о чем пойдет речь, и привожу его аннотацию в авторской редакции: Традиционно новаторство Лакана связывают с переводом концептуализации бессознательного с органической платформы на поле функционирования языка. Таким образом, отныне фрейдовская онтология драйвов и защит обобщается в русле структурно-лингвистического подхода. Эдипов комплекс — это основополагающая метафора выращенной из впитанных эротики и агрессии уникальной для говорящего существа (parlêtre) конструкции отношений субъекта с языком. Это обеспечивающее психосексуальный рост ребенка «языковое тело», синтезирующееся эффектами побуждений заботы, контроля и запрета. Желание получает свое становление через конфронтацию с родительски интегрируемым законом, для своего блеска оно требует разработки достаточно совершенного для самогипноза воли слова. Для философии, плоды лакановской дисциплины — это соблазнительный спекулятивный инструментарий, обслуживающий пафос страстной настойчивости в русле трангрессии и негативности. Для клиники это возможность отстаивать приходящему в аналитический процесс верность собственной индивидуации вопреки нормализующей необходимости. Для воспроизводства аналитического сообщества Лакан сплавил оба эти дара в требование аналитику продемонстрировать (la passe) образ желания, удовлетворяющий почтенности задачи сохранения и развития психоанализа. Лакановская традиция, обосновав бессознательное, организованное как язык, продолжает свою миссию в опоре на бессознательное, уже не просто толкуемое, но обновляемое средствами речи и письма.

Мне всегда казалось, и казалось не без оснований, что одной из центральных тем в философии Мераба Мамардашвили является тема свободы. Но можно ли назвать его философом свободы? И как вообще возможна философия в условиях несвободы? Если вообще возможна. В «Картезианских размышлениях» Мамардашвили отмечал, что «внутренней свободы, вопреки предубеждению российских людей, не существует. Существует просто свобода. Так же, как не существует лососины первой свежести. Свежесть бывает только одна, она же и последняя, как говорил ваш любимый автор». Вместе с Семеном Лариным мы попытались немного поговорить на эту тему. И несмотря на очередные технические проблемы, вышло очень продуктивно и интересно. Мой тг-канал - https://t.me/blue_canvas тг-канал Семена Ларина - https://t.me/strongerthanhuman

Поговорим о философии. Точнее о том, чем она не является и почему. Философия это не мнение, не духовность, не наука, не искусство, не идеология и даже... не философия.

Заключительный подкаст по введению в трактат Мартина Хайдеггера «Бытие и время». Здесь мы затронем содержание структуры Dasein, и сосредоточимся на трех – Бытие-в-мире, Забота, Бытие к смерти.

Поговорим о бытии. Точнее поговорим о Dasein как то сущее, которое мы сами всегда есть. В отличие от других сущих, Dasein в своем бытии относится к этому бытию, то есть осмысляет его. Это не абстрактный субъект, а бытие-в-мире, изначально погруженное в практику и заботу.

Мартин Хайдеггер – последний классический философ, понимание которого часто сопровождается трудностями. Тут и специфический язык, и способ работы с мышлением, но как по мне, все это вторичное, и подлинная сложность кроется в чем-то другом. Тем не менее, я подготовил пять ключей, внимание к которым позволит читателю хотя бы попытаться войти в его философию, и понять, что же в ней следует искать. Эти ключи следующие: 1) Он феноменолог, а для феноменологии важен принцип назад к вещам. В случае с Хайдеггером это означает - назад к бытию. 2) Различие между онтическим и онтологическим, то есть различие между бытием и сущим. 3) Принцип забвение бытия, – есть сущность самой метафизики. 4) Бытие не где-то там, оно здесь, ближайшим образом сопряжено в нашей способности вопрошать о нем. 5) Необходимо знание историко-философского контекста, и кроме того – умение поставить себя на карту мышления.

Поговорим о философии М. Хайдеггера. Давно пора это сделать, но пока ограничимся размышлением об одном из понятий его фундаментальной онтологии, а именно о понятии das Man. Буквально это - люди, как все, оно говорят, но кто говорит - остается неясным. Исходя из аналитики Dasein бегство от экзистенциальной тревоги осуществляется не только через разрушительные практики, такие как алкоголь, но и через социально одобряемые формы, как напрмиер работу, реализацию или даже философствование. Работа предстает как глубоко встроенная форма онтологического уклонения: она не просто закрывает вопрос о бытии, а отменяет саму возможность его постановки. В этом контексте алкоголь, как парадоксально, может оказаться ближе к бытию, он сохраняет присутствие тоски, тогда как работа маскирует ее под норму. Подлинность здесь не утверждение, а постоянное удержание открытости к тревоге и сомнению в самом факте мышления.

Иммануил Кант это один из тех философов, история философия после которого кардинально меняется и уже не может оставаться прежней. По образному выражению, в области познания он совершил коперниканский переворот, показав активное участие субъекта в деле познания. Жертвой такого подхода стала полная невозможность говорить о бытии по ту сторону сознания, – мы не можем познать вещь такой, какая она есть в себе, но только ту, которой она является для нас. Первое Кант связывал с ноуменом или вещью в себе, второе с феноменом. Однако это касается разума теоретического, но Кант отмечает, что разум может не только познавать, но и быть причиной наших поступков. Это область этики, и вот здесь мы можем преодолевать те ограничения, которые навязан нам нашей собственной природой. Как это осуществить? Ответ прост – следую нравственному закону внутри тебя. В том выпуске погорим об этике Канта, о категорическом императиве, свободе и, конечно, о существовании Бога. Мой тг-канал - https://t.me/blue_canvas

Пытаясь осмыслить русскую культуру, мы часто и очень часто исходим из двух ключевых сценариев: либо определяем ее как Западную культуру, пусть и особую по типу культуру, либо Восточную, так же особую. Восточная культура с подачи Гегеля определяется как культура рабская, в то время как Запад это культура свободы. Вот только русская культура не знает того понятия свободы, которое олицетворяет собой Западная культура, но также не знает она и такого продуктивного рабства, каким оно предстает в Восточных культурах. Русскому в равной степени чужды и даже враждебны как восточное рабство, так и западная свобода.

Только один человек меня понял; да и тот меня, по правде сказать, не понял, - считается, что эти слова принадлежит Георгу Вильгельму Фридриху Гегелю. Если понимание есть нечто исчерпывающее, то не стоит и пытаться, но если у него нет пределов, - как это и должно быть, - тогда возникает вопрос о начале понимания. И в данном случае понимании системы философии Гегеля. Под конец года записал небольшой выпуск о его системе и ключевых принципах трактата «Науки логики». Впрочем, ничего нового я здесь не говорю, ни для кого, кто знаком с Гегелем сказанное мной не будет откровением. Но а для тех, кто только подступается к изучению Гегеля, это может быть вполне себе возможным ключом в пониманию его системы. В выпуске использованы музыкальные фрагменты из Симфонии №3 и Симфонии №7 Людвига ван Бетховена

Философские тексты отличаются своей спецификой. Они сложны своей тематикой, своим языком, нередко непробиваемым стилем. Подступаться к таким текстам как к любым другим ошибочно, и это может разочаровать. Но что еще хуже, – создать неверное понимание. Поговорим о том, как же следует подступаться к чтению философских текстов?

Линейное изучение философии всегда начинается с начала, - с ранних греков и далее... Такое изучение философии, говоря словами Хайдеггера, исключительно онтическое, оно не схватывает полифоничный характер философского мышления, к тому же упускает из внимания вопрос о самом начале, - с чего мы решили, что именно здесь начало? Не должны ли мы прежде знать, что такое философии, чтобы уметь видеть ее начало? Но возможно и другое начало, начало с конца. Можно изучать философию с того настоящего, в которым мы себя обнаруживаем. В связи с этим, я убежден, что начинать изучать философию с Хайдеггера более чем уместно, с его подачи мы действительно можем начать разграничивать где мы действительно вопрошаем, а где лишь воображаем себя вопрошающими. Это лекцию я прочитал для студентов, для некоторых из которых она же стала введением в философию вообще. И хоть я не во всем доволен в этой лекции, это моя первая лекция о Хайдеггере непосредственно, как введение в философию она вполне уместна.

У меня был выпуск, посвященный вопросу о смысле жизни. В этом же выпуске я бы хотел поговорить уже непосредственно о самом смысле, смысле вообще, и жизни человека в частности.

Подкаст на ютубе https://youtu.be/c2LyX2rGpC4

Любовь к себе имеет тот же исток, что и любовь вообще, и как любая любовь, и эта не мыслима без прощения, то есть безусловного принятия себя, без чего немыслимо никакое свободное столкновение с самим собой.

Артур Шопенгауэр это явно не ключевая фигура, которая для меня важна, даже не скажу, что он входит в топ 20 интересных для меня философов, но, возможно, тем и примечательна эта лекция, - собственно, это моя первая лекция, прочитанная о нем.

Если есть философия любви, почему нет философии расставания? О чем в нас говорит чувство разлуки и почему бывает так, что людей словно движет не любовь, но именно разлука?